«Китайцы угрожают нам, а китайская армия стоит у наших границ; в такое время не следовало бы выступать с подобным комментарием. Это неподходящее время для того, чтобы вновь и вновь повторять одно и то же — ведь известно же, что мы лицом к лицу столкнулись с опасностью со стороны Китая; но русские — вольно или невольно — игнорируют эту угрозу». Эти слова принадлежат Канвалу Сибалу — бывшему первому заместителю главы МИД Индии и бывшему послу в Москве. Сибал до последнего времени считался — да и теперь считается — если не большим другом, то, во всяком случае, симпатизантом нашей страны. Он не раз выступал в прессе с экспертными комментариями, разъясняя широким индийским массам позицию Москвы по ключевым вопросам международных отношений, включая украинский. И посол Сибал в своих критических замечаниях не одинок — в течение всего декабря индийская пресса обсуждала, что дальше будет с российско-индийскими отношениями. Поводом к этому стало выступление главы МИД России Сергея Лаврова на общем собрании Российского совета по международным делам (РСМД), причем Индии в его речи был посвящен всего один пассаж. Нам слишком дорога ваша дорогая дружба
«Нет сомнений, что он [Запад] пытается возродить однополярную модель мироустройства, — заявил Сергей Лавров членам РСМД. — Такие «полюса», как Китай и Россия, едва ли будут ему подвластны, но Индия является сейчас предметом настойчивой, агрессивной, изощренной политики западных стран, пытающихся втянуть ее в антикитайские игры, продвигая индо-тихоокеанские стратегии (так называемый Quad), и заодно резко ослабить наши теснейшие партнерские, привилегированные отношения с индийцами. На это направлено очень жесткое давление американцев на Дели по вопросам военно-технического сотрудничества».
В принципе, ничего нового министр не сказал: все это уже озвучивалось российскими дипломатами и раньше. И критика Запада, который пытается хитростью втянуть Индию в свои политические игры; и неодобрительные высказывания по поводу концепции Индо-Пацифики, она же ИТР; и резкие возражения против создания и укрепления Четырехстороннего диалога по безопасности, известного также как Quad, — темы, по которым и Сергей Лавров, и его подчиненные высказывались неоднократно. Более того, в процитированном отрывке вполне можно разглядеть моменты, приятные для индийского самолюбия, — Индия явно описывается как отдельный полюс, находящийся под жестким давлением со стороны условного Запада, но ему не поддающийся. Тем не менее после того, как индийское издание ThePrint, не питающее к России особых симпатий, связало в одном из материалов высказывания Лаврова и перенесение на неопределенный срок российско-индийского саммита, грянул скандал. Лидер крупнейшей оппозиционной Партии Конгресса Рахул Ганди обрушился на правительство с критикой, обвинив его в том, что оно пытается разорвать традиционные связи Москвы и Дели. «Россия — чрезвычайно важный друг Индии, — написал он в своем аккаунте в Twitter. — Вредить нашим отношениям — политика близорукая и опасная для будущего». На слова Ганди ответил индийский МИД: по словам дипломатов, перенос саммита был согласован заранее из-за пандемии, а отдельным оппозиционным политикам следует воздержаться от безответственного распространения слухов, которые могут повредить очень важным российско-индийским отношениям. Со схожим заявлением выступило и российское посольство в Нью-Дели, при этом мудро оставшись в стороне от политических разборок в индийских элитах. Почему же заявление Лаврова вызвало такой всплеск эмоций? Оно просто прозвучало не в то время. По горам китайцы ходят хмуро Полгода не прошло с того момента, как китайские и индийские солдаты сошлись в ночной драке в долине реки Галван в Ладакхе. Первые столкновения произошли еще в начале мая; с тех пор в Западном секторе Линии фактического контроля китайцы и индийцы неоднократно вступали в потасовки, итогом которых становились ссадины да разбитые носы. Но 15 июня 2020 года события стали развиваться по другому сценарию. Военнослужащие обеих сторон пустили в ход камни и дубинки; китайцы сумели отбить атаку, оттеснив индийцев к обрывистому берегу быстрой горной реки. Для скатившихся по крутому каменистому склону и получивших травмы индийских солдат ледяные воды Галвана стали смертельной ловушкой. Двадцать погибших, трупы которых выловили лишь утром ниже по течению, 76 раненых и десяток захваченных в ночной свалке в плен продемонстрировали, что серьезные жертвы на границе возможны даже без огнестрельного оружия, применение которого во время патрулирований запрещено двусторонним соглашением. Противостояние продолжается до сего дня. Раз за разом вспыхивают массовые драки — правда, теперь обе стороны ведут себя куда осторожнее: о погибших сообщений с тех пор не поступало, да и видео побоищ на палках редко попадает в интернет. Но обе стороны подтягивают силы, играют мускулами, демонстрируя возможность при необходимости перебросить еще больше войск на угрожаемые участки, и отчитываются о том, как солдаты переносят зимовку в выстроенных на скорую руку блокпостах на ключевых высотах. Акция протеста индийских студентов против убийства китайской армией 20 индийских военнослужащих, 20 июня 2020 года Debarchan Chatterjee / ZUMA Wire / TASS Вся Индия напряженно следит за тем, что происходит там, в Западном секторе, и гадает, выстоят ли бравые джаваны, если начнется серьезная заварушка. Понятно, что крупной войны с танковыми клиньями и ковровыми бомбардировками никто не ждет, но терять куски территории, пусть даже ненаселенной, за здорово живешь тоже никто не хочет. Ядерные ракеты ни Пекин, ни Нью-Дели определенно в ход не пустят; исход противостояния решит подготовка частей к операциям в горах, способность быстро перебросить и развернуть свежие силы и наличие спецтехники для действий в условиях высокогорья, а с этим, как показали последние месяцы, у индийцев далеко не все хорошо. Тот факт, что переговоры о разведении войск безрезультатно идут с июня, оптимизма тоже не внушает. Добавляют беспокойства проблемы в экономике. «Индийская защита» против коронавируса рухнула, как только число въехавших в страну больных превысило критическую массу. Теперь мы знаем, что шансов у Индии не было — выявить бессимптомных больных теми средствами, что применялись в начале пандемии, было невозможно. Введенный правительством жесткий локдаун помог хотя бы немного снизить скорость распространения болезни, но попутно нанес тяжелый удар экономике, по сути, убив львиную долю сферы услуг в мегаполисах. Удар не смертельный — тяжелая промышленность и крупные и средние предприятия в принципе пострадали сравнительно мало; но миллионы людей, перебравшихся в город в надежде на счастливую жизнь и зарабатывавших трудовую рупию низкоквалифицированным трудом в частном секторе, оказались без средств к существованию. Пока Индия переживает социально-медицинский кризис, соседний Китай из него уже успешно вышел и восстанавливает пострадавшие от коронавируса отрасли экономики. На этом фоне в Нью-Дели возникают опасения, что, пока Индия пытается найти средства на экстренные социальные выплаты и одновременное усиление вооруженных сил, КНР воспользуется моментом и начнет бурную экономическую и политическую экспансию в Юго-Восточной и Южной Азии и регионе Индийского океана. Можно сколько угодно критиковать индийскую подозрительность, убеждая Нью-Дели в том, что китайцы вовсе не стремятся к территориальным захватам, но нужно учитывать глубочайшее недоверие к Пекину, которое плотно сидит в умах индийских элит еще с проигранной в 1962 году войны. Индийцы боятся Китая, не доверяют Китаю, пытаются сдерживать Китай — и ищут союзников. На протяжении последних десятилетий холодной войны таким союзником была Россия, но сейчас Москва и Пекин, если судить по риторике, вновь стали практически братьями навек. Полиция на контрольно-пропускном пункте во время национального локдауна в Индии весной 2020 года Arun SANKAR / AFP / East News Непозволительная роскошь безразличия Такая ситуация вынуждает Индию искать других партнеров, и вполне естественно, что эти поиски приводят Нью-Дели к мысли об укреплении отношений с Соединенными Штатами, Японией, Австралией, Вьетнамом и прочими странами, которые боятся роста китайского могущества. Складывается впечатление, что продолжение конфронтации на китайско-индийской границе провоцирует дальнейшее ухудшение ситуации: чем больше китайцы давят на индийцев, тем активнее те сближаются с антикитайски настроенными странами, что, в свою очередь, воспринимается в Пекине как повод усилить давление. Китайцы, похоже, просто не понимают, насколько болезненно южные соседи воспринимают их пограничные акции. То, что в Пекине рассматривают как незначительный пограничный инцидент и повод для демонстрации мощи, из Нью-Дели выглядит как неспровоцированная подготовка к нападению. Вырваться из этого заколдованного круга можно было бы с помощью Москвы, если бы та демонстрировала больше интереса к делам своего особо привилегированного стратегического партнера. Пока же в Нью-Дели крепнет убеждение, что Россия постепенно теряет субъектность, превращаясь в младшего союзника КНР и при любом обострении китайско-индийских отношений уговаривая своих загималайских друзей: потерпите, не поддавайтесь на американские провокации, может, обойдется. Москва индийских страхов или не слышит, или не хочет слышать. По самым чувствительным для Нью-Дели вопросам, включая концепцию Индо-Тихоокеанского региона, Россия занимает на удивление неизбирательную позицию, не желая понять, что у всех стран, заявивших о заинтересованности в развитии идеи Индо-Пацифики, эти концепции разные — у Индии, Индонезии, США, Австралии, Японии, европейских стран. Особенно индийцев шокируют регулярные призывы Москвы отказаться от идеи ИТР вообще, учитывая, что придумали ее вопреки широко распространенному в отечественной экспертной среде мнению именно индийцы, а не американцы. Подобным образом могли бы вести себя Соединенные Штаты: когда у тебя десяток авианосных ударных групп и экономика размером в $21,4 трлн, можно порой поиграть в слона в посудной лавке, но для России такая роскошь непозволительна. В Нью-Дели считают, что, сведя свою южноазиатскую политику к продаже оружия, строительству АЭС и поддержке любых действий Китая, Россия полностью отказалась от роли значимого актора в регионе Индийского океана. А значит, у Индии просто нет другого ответа на китайские действия на границе, кроме как сближаться с США и дальше. Людей, выросших во времена «руси-хинди бхай-бхай», с каждым годом становится все меньше, а значит, постепенно угасает и ностальгическая база для российско-индийской дружбы. И если ничего не менять, то со временем она угаснет совсем. Время пока есть: как показал декабрьский скандал, тема сохранения дружбы с Россией остается важным фактором в индийской политике и разрывать старые связи никто — ни правящая Бхаратия Джаната парти, ни оппозиционный Конгресс — пока не готов. Но этот запас времени не вечен, и на одном укреплении экономических связей далеко не уедешь. России нужно определиться со своей стратегией в регионе Южной Азии и Индийского океана. Или она действительно безоговорочно поддерживает все действия КНР там — и в этом случае Москве придется смириться с неизбежным дрейфом Индии в американский лагерь. Или Россия заявляет о себе как о независимом и мощном игроке в регионе, расширяет там свое военно-политическое присутствие, разворачивает оперативную эскадру и начинает активное сотрудничество с Индией и другими странами региона, показывая, что поддержка Китая на одних направлениях не означает автоматической поддержки его на других, и тогда появляется надежда на укрепление российско-индийского сотрудничества и формирование полноценного стратегического партнерства наподобие того, что существовало между нашими странами в годы предыдущей холодной войны. Как ни парадоксально, это окажется выгодным и для Китая, который вряд ли хочет получить на южных рубежах Индию, превратившуюся в американский бастион. Но для этого нужно осознать, что у нас не один, а два ключевых партнера в Азии, и выстраивать отношения с ними нужно на равноправной основе. Автор — старший научный сотрудник ИМЭМО РАН.
